— У нее нет выбора, если Жискар влияет на нее.
— А зачем Жискару нужно, чтобы она ехала туда? Не узнал ли он о нашем проекте? Вы, кажется, думаете, что нет.
— Возможно, что не знает. Его мотивы для поездки могут быть ничем иным, как желанием поставить себя и солярианку вне пределов нашей досягаемости.
— Я не думаю, чтобы он боялся нас, если сумел справиться с Василией.
— Дальнобойное оружие, — ледяным голосом сказал Амадейро, — может сбить его. Его способности, вероятно, имеют ограниченную дальность. Они базируются только на электромагнитном поле и ни на чем больше, так что чем дальше он от нас, тем слабее его мощь. Но тогда он обнаружит, что из поля действия нашего оружия он не вышел.
Мандамус нахмурился. Он чувствовал себя явно неуютно.
— У нас, похоже, некосмонитская привязанность к насилию, доктор Амадейро. Хотя в данном случае сила, я полагаю, и может быть дозволена.
— В данном случае? Когда робот способен вредить людям? Я бы считал так. Мы найдем предлог для отправки корабля в преследование. Вряд ли стоит объяснять истинную причину.
— Нет, — подчеркнуто сказал Мандамус. — Представьте себе, сколько будет желающих иметь личный контроль над роботом?
— Чего мы не можем позволить. Это вторая причина, по которой я считаю, что уничтожение робота — наиболее безопасный и предпочтительный путь действий.
— Вы, вероятно, правы, — неохотно сказал Мандамус, — но я не думаю, что разумно рассчитывать только на это уничтожение. Я должен немедленно поехать на Землю. Выполнение проекта нужно ускорить, даже если мы не поставим все точки над „и“ и не перечеркнем все „т“. Как только он будет выполнен — все. Никакой мысленаправляющий робот ни под чьим контролем не сможет переделать сделанное. А если он и сделает что-нибудь, это уже не будет иметь значения.
— Вы говорите в единственном числе. Я тоже поеду.
— Вы? Земля — ужасный мир. Я-то должен ехать, а вам зачем?
— Я тоже должен. Я не могу остаться здесь и ждать. Вы не ждали этого так долго, как ждал я, Мандамус. У вас нет старых счетов, как у меня.
Глэдия снова была в космосе и снова видела Аврору в форме шара. ДЖ был занят чем-то, во всем корабле чувствовалась неопределенная, но всеобъемлющая атмосфера чрезвычайного положения, словно готовилось сражение, словно их преследовали. Глэдия потрясла головой. Она могла мыслить ясно и чувствовала себя хорошо, но когда мысли ее возвращались к тому времени в Институте после ухода Амадейро, ее охватывало странное ощущение нереальности. Был провал во времени. Вот она сидит на кушетке, ей хочется спать, а в следующий момент в комнате оказались четыре робота и женщина, которых раньше не было. Значит, она спала, но не помнит этого. Какой-то провал в несуществование…
Теперь оглядываясь назад, она вспомнила женщину. Это была Василия Алиена, дочь Хэна Фастольфа, в чувствах которого ее заменила Глэдия. Глэдия ни разу не видела Василию, только несколько раз на экране. Глэдия всегда думала о ней как о своем втором „я“, далеком и враждебном. У них было неопределенное сходство во внешности, которое все всегда замечали, но сама Глэдия уверяла, что не видит его и прямо противоположное отношение к Фастольфу. Как только они оказались на корабле, и она осталась одна со своими роботами, она задала неизбежный вопрос:
— Что Василия Алиена делала в комнате, и почему меня не разбудили, когда она пришла?
— Мадам Глэдия, — сказал Дэниел, — на ваш вопрос отвечу я, потому что другу Жискару, наверное, трудно говорить об этом.
— А почему ему трудно, Дэниел?
Мадам Василия пришла с надеждой убедить Жискара войти в ее штат.
— Уйти от меня? — с негодованием сказала Глэдия. Она не очень любила Жискара, но это не имело значения. Что ее — то ее.
— И вы позволили мне спать и управлялись сами с этим делом?
— Мы чувствовали, мадам, что сон вам необходим. К тому же мадам Василия приказала нам оставить вас спать. И, наконец, по нашему мнению, Жискар ни в коем случае не должен был перейти к ней. По всем этим причинам мы и не будили вас.
Глэдия возмутилась:
— Я надеюсь, что Жискар ни на минуту не подумал оставить меня. Это было бы незаконно как по аврорским законам, так и по законам роботехники, что особенно важно. Стоило бы вернуться на Аврору и подать на Василию в суд.
— В данный момент это было бы нежелательно, миледи.
— Какие у нее основания взять Жискара? Было хоть одно?
— Когда она была маленькой, Жискар был приставлен к ней.
— Официально?
— Нет, мадам. Доктор Фастольф просто позволил ей пользоваться им.
— Тогда она не имеет никаких прав на Жискара.
— Мы указали ей на это, мадам. По-видимому, все дело в сентиментальной привязанности к нему мадам Василии.
Глэдия фыркнула:
— Он а обходилась без Жискара еще до того, как я приехала на Аврору. Она прекрасно могла продолжать в том же духе и не делать незаконных попыток лишить меня моей собственности.
Затем она беспокойно добавила:
— Вы должны были меня разбудить!
— С мадам Василией было четыре робота, — сказал Дэниел. — Если бы вы проснулись и между вами начался шум, роботам трудно было бы разобраться, какие приказы правильные.
— Уж я нашла бы правильный приказ, можешь быть уверен.
— Я не сомневаюсь, мадам, но и мадам Василия тоже могла бы, ведь она одна из умнейших роботехников в Галактике.
Глэдия переключила внимание на Жискара.
— А тебе нечего сказать?
— Только то, что все хорошо кончилось, мадам.
Глэдия задумчиво посмотрела в слабо светившиеся глаза робота, так сильно отличавшиеся от человеческих глаз Дэниела, и ей подумалось, что тот инцидент был, вообще-то говоря несущественным. Пустяки. Сейчас есть другое, над чем стоит подумать: они едут на Землю.
Она почему-то больше не думала о Василии.
— Я беспокоюсь, — сказал Жискар почти конфиденциальным тоном, звуковые волны которого почти не колебали воздух.
Поселенческий корабль спокойно ушел с Авроры, и преследования вроде бы пока не было. Активность на борту была обычной, а поскольку все было автоматизировано, царило спокойствие, и Глэдия спала спокойно.
— Я беспокоюсь о леди, друг Дэниел.
Дэниел достаточно хорошо знал характеристики позитронных связей Жискара, так что не нуждался в объяснениях.
— Направить леди Глэдию было необходимо, друг Жискар. Если бы она стала расспрашивать дальше, ей могли бы стать ясны твои способности, и тогда исправление стало бы более опасным. Достаточно вреда, что уже сделали из-за того, что леди Василия узнала о них. Мы не знаем, с кем и со многими ли она поделилась этим знанием.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
